Reklama

Джордж Гордон Байрон

byronПоэзия Байрона — одно из са­мых ярких явлений европейского романтизма. В стихотворении «К морю» Пушкин говорит о Бай­роне как о «властителе дум» своего поколения, равном по мрачному величию Наполеону:

 

…И вслед за ним, как бури шум,

Другой от нас умчался гений,

Другой властитель наших дум.

 

Исчез, оплаканный свободой,

Оставя миру свой венец, 

Шуми, взволнуйся непогодой, 

Он был, о море, твой певец.

 Твой образ был на нем означен,

Он духом создан был твоим: 

Как ты, могущ, глубок и мрачен,

Как ты, ничем не укротим.

 

Лорд Байрон был одинок в ари­стократических кругах Лондона. Детство его прошло в бедности. Затем он получил (не по прямой линии) наследство и титул лорда и оказался в среде, чуждой ему по духу. Его демократизм и активность натуры требовали не только пре­зрения к лицемерию родовитых со­племенников, но и действий в за­щиту обездоленных. Его горячие речи в английском парламенте в за­щиту свободы, милосердия и спра­ведливости усилили пропасть меж­ду поэтом и обществом. К этому добавилась семейная драма: роди­тели жены не приняли Байрона, разрушили их брак. 

Байрон отправился в длитель­ное путешествие по разным стра­нам, а затем, в 1816 году, совсем покинул родину. Он живет снача ла в Швейцарии, потом в Италии, в Греции. «Об Англии вы мне не говорите, — писал он своему другу Джону Хобхаузу, — она исключа­ется. Были у меня там когда-то дом и земля, жена и ребенок, и имя — но все это отнято у меня или же подверглось странным пре­вращениям». 

В Италии Байрон с таким пы­лом отдается идее освобождения страны от австрийского ига, что готов пожертвовать всем своим временем, всем состоянием. Ему кажется, что поэзия отступает в его душе перед революцией, что реальное общественное действие выше, важнее возможностей ли­тературы. «Вы увидите, — пишет он Томасу Муру, — что я еще пока­жу себя — не в литературе, это пустяк, и, как ни странно, мне ка­жется, что не в ней мое призва­ние. Вы увидите, что я совершу нечто такое, что, как… сотворение мира, поставит философов в ту­пик». 

Мятежный дух присущ не толь­ко поэзии Байрона, но и всей его жизни. Смерть Байрона, находив­шегося в отряде греческих по­встанцев, подтвердила верность поэта идеалам свободы и справед­ливости. 

 

Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей! 

Вот арфа золотая: 

Пускай персты твои, промчавшися по ней,

Пробудят в струнах звуки Рая, 

Й если не навек надежды Рок унес, 

Они в груди моей проснутся, 

И если есть в очах застывших капля слез —

Они растают и прольются. 

Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец,

Мне тягостны веселья звуки! 

Я говорю тебе: я слёз хочу, певец, 

Иль разорвется грудь от муки.

Страданьями была упитана она, 

Томилась долго и безмолвно; 

И грозный час настал — теперь она полна,

Как кубок смерти, яда полный. 

 

 

Reklama